Юрий Иванов-Милюхин - Абреки Шамиля [СИ]
В это время объявили о начале торжественного мероприятия. Глава семейства заспешил в Тронный зал, чтобы занять свое законное место, за ним потянулись остальные. Все приглашенные едва успели встать по ранжирам, определенным им распорядителями, когда прозвучал громкий сигнал, исполненный медными трубами. По ковровой дорожке защеголяли пажи в разноцетных одеждах, седовласые сановники с вассалами, придворные разных чинов. Казалось, конца им не будет. Захар вытащил из кармана платок и промокнул вспотевший лоб, в глазах у него зарябило. Наконец пестрая кавалькада скрылась на другой стороне просторной залы, из распахнутых настеж белых с позолотой дверей показался сам император Российской империи Николай Первый. Был он среднего роста, с холеным лицом с подстриженными на нем усами и длинными бакенбардами, давно и прочно вошедшими в моду в высших кругах империи. Облачен самодержец был в военный мундир с золотыми эполетами на плечах и со многими наградами на груди. Шею облегала лента от ордена святого Андрея Первозванного, бедра обжимали белые панталоны, заправленные в высокие хромовые сапоги. Император весело прищуривал голубые на выкате глаза, видно было, что обладал он характером своенравным, и во всем следовал лишь имперскому образу мышления с правлением в том же духе.
— Настоящий русский царь, — восхищенно выдохнул Захар на ухо своей невесте.
— Если бы не живость щек, он был бы похож на монумент из гранита, — немного отрешенно пожала плечами девушка. — Лупастый и жадный до чужих территорий.
Знавший из газетных сообщений о целях самодержца, поставленных им перед собой, Захар не стал спорить, потому что так оно и было на самом деле. Николай Первый взошел на престол после внезапной смерти Александра Первого, не оставившего детей, и вследствие отречения от короны старшего брата Константина Павловича. Первым делом император жестоко подавил восстание декабристов на Сенатской площади в 1825 году. Повесив зачинщиков и сослав остальных главных вольнодумцев в Сибирь, он сразу принялся за продолжение расширения границ без того огромной страны на юг. Вскорости были присоединены ханства Эриванское и Нахичеванское. Генерал Паскевич, направленный на территорию Османской империи, завоевал города Ахалцых, Карс и Эрзерум. В это же самое время генерал Витгенштейн захватил болгарскую Варну, а граф Дибич перешел горы Балканы и овладел городом Адрианополем. Турция была атакована с двух сторон одновременно, что дало возможность России заключить мир на выгодных условиях. По нему к северной империи отошел восточный берег Черного моря с правом судоходства по Дунаю и проливу Дарданелы. Самодержец усилил имперскую власть, он издал полное собрание законов от царя Алексея Михайловича до кончины Александра Первого. Объединил он и униатскую с православной церквями.
Много чего другого успел сделать этот русский император до начавшейся военной кампании на полуострове Крым, о чем в студенческих аудиториях не смолкали восторженные разговоры. И теперь Захар не знал, куда девать вспотевшие от волнения руки, ведь в нескольких саженях от него находился тот самый человек, от решения коего зависел главный вопрос, как для Захара, так и для всего Терского войска — Кавказский. Пора было кончать с Шамилем, имамом Дагестана и Чечни, возомнившим себя пупом земли, из–за которого тревоги за родимый дом и за всю большую семью в станице Стодеревской не покидали его здесь ни на один день. Понимая, что подружка рядом с ним почему–то сегодня не в духе, Захар все–таки решился потревожить ее вопросом:
— Скажи мне, Ирэн, почему ты так не любишь нашего самодержца?
— А за что его любить? — передернула одним плечом девушка. — Тем более, ты сам только что выразился, что самодержец ваш, а не чей–то другой.
— Но ты живешь в России и учишься в нашем университете, — не отставал Захар.
— За учебу я плачу деньги, мой папа тоже трудится на благо вашего народа, за что его решили наградить русским орденом, — девушка со значением посмотрела на собеседника и отвернулась. Видно было, что вопрос ее раздражал, поэтому она поспешила поставить точку. — И вообще, официальные части меня всегда утомляли, они кажутся мне долгими.
Между тем император приступил к торжественному ритуалу награждения. Он переходил от одного кандидата к другому, забирая орден с бархатной ткани на подносе у шедшего следом за ним ординарца, он цеплял его кавалеру на выпяченную грудь. После чего прикладывал ладонь к головному убору, выслушивал стандартные слова благодарности, пожав руку счастливцу, отправлялся дальше. За ним толпой двигались придворные, сверкающие дежурными улыбками и разноцветным золотом с серебром. Изредка диалог затягивался, но не надолго. Кавалькада неумолимо приближалась к тому месту, где расположились Свендгрены. Наконец Николай Первый остановился перед профессором, напрягшиеся за ним жена, дочь и Захар, невольно подались вперед, лица их побледнели и вытянулись. Студент вдру заметил, что брови у императора больше похожи на женские, нежели на мужские — они светлые и полукруглые, а под треуголкой видна широкая залысина. Кожа на широковатом лице тоже была нежная, по щекам гулял яркий румянец. Но взгляд голубых немного на выкате глаз показался тяжелым и властным, таким, от которого подошвы ботинок невольно примерзали к полу. Захар впился в самодержца зрачками, до слуха донесся его негромкий голос с хрипотцой. Казак облизал губы, пытаясь вникнуть в сказанное. Николай Первый успел нацепить орден на грудь главному из Свендгренов, выслушал от него положенную в таких случаях тираду и теперь сам оглашал свои суждения.
— Надеюсь и на дальнейшее наше благотворное сотрудничество с подданными Его Величества Бернадота, короля Королевства Шведского, — сказал он. — Такие люди, как вы, господин Свендгрен, вносят огромный вклад в развитие науки в России. Можно сказать, что вы наша опора.
— Ваше Величество, для нас тоже имеет огромное значение наказ Петра Великого русскому обществу — о привлечении европейцев к обустройству Российской империи, — высокопарно сказал профессор. — Мы с удовольствием едем сюда не только за большими деньгами, но и за пытливыми умами, которыми Господь не обделил российский народ.
— Если бы вы еще приезжали сюда семьями и оставались здесь навсегда, как делали это при Петре Первом с Екатериной Второй, то Россия была бы благодарна вам вдвойне, — мягко улыбнулся самодержец.
— Моя семья за моей спиной, — тут–же откликнулся профессор, он указал рукой на спутников. — Жена занимается в российской государственной библиотеке, а дочь учится в университете на историческом факультете.
![Юрий Иванов-Милюхин - Драгоценности Парижа [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
